Следователь Крылов уже должен был со дня на день сдать дело о смерти Мишани из Кузьминки. Свое он сделал, а как дальше — решит суд. И вот, в один из этих последних дней, когда дело еще находилось под его началом, в дверь кабинета постучали. До конца рабочего дня оставалось совсем немного, Олег Евгеньевич торопился привести в порядок бумаги и надеялся, что сегодня-то удастся уйти домой вовремя. Поэтому он нисколько не обрадовался нежданному посетителю, недовольно поднял голову от бумаг и сказал: «Войдите». Авось, какое-нибудь пустяковое, минутное дело.
Вошла девушка. Незнакомая. Олег Евгеньевич впервые видел ее. Почему-то показалось, что она вообще сюда случайно попала, ошиблась дверью. Поэтому спросил:
— Вы ко мне?
— Здравствуйте, Олег Евгеньевич. Я к вам.
— Ну, проходите, садитесь. Что у вас за дело?
Она подошла ближе и села сбоку стола.
— Вы ведете дело Кирилла Тихановича.
— Да, — сказал следователь, хотя ответ его вроде бы и не нужен был, девушка не спрашивала. Просто Олег Евгеньевич видел, что ей почему-то трудно сказать о главном, что привело ее к нему в кабинет. И это «да» как бы подталкивало и поторапливало.
Девушка подняла голову и посмотрела в глаза Олегу Евгеньевичу:
— Мне нужно его увидеть.
У следователя брови поползли вверх, он с недоумением смотрел на визитершу. Потом спросил:
— Вот с этим делом вы и пришли? М-да… Нет, вы, разумеется, не обязаны знать, что во время следствия свидания вообще запрещены.
— Я знаю. И понимаю, как моя просьба выглядит. Но если бы вы захотели понять…
— Простите, — неприязненно проговорил Крылов, — тут не о чем говорить. Есть закон, и я не собираюсь его нарушать. Вы меня извините, но рабочий день кончается, а у меня еще много дел…
— Ах, беда какая! Вас оторвали от этих ваших бумажек! — Олег Евгеньевич удивленно поднял на посетительницу глаза, так неожиданны были ее слова, наполненные злым сарказмом. — О чем вы сейчас думаете? Как это я заявилась с такой нелепой просьбой и смею отнимать у вас время? Вам жаль потратить несколько минут для человека, у которого не минуты поломали, а целую жизнь?! Вы можете всего на несколько минут забыть про ваши законы и стать просто человеком?
— Та-а-ак… — протянул Олег Евгеньевич, глядя в злые, влажно заблестевшие глаза. Взял со стола пачку сигарет, вытянул одну, протянул пачку девушке: — Хотите?
Она отрицательно мотнула головой.
Крылов неторопливо закурил и, глядя сквозь дым, спросил:
— Вы кто?
— Дарья Бессонова.
Следователь дернул бровью, как будто ждал услышать другой ответ, и спросил опять:
— Так Тихановичу вы кем приходитесь?
Даша невесело усмехнулась:
— Скажу «никем», вы вообще со мной говорить не станете… Несостоявшаяся жена.
— Вот как? — Крылов медленно смерил ее глазами. — А я думал, вы — Алла Тиханович.
— Выходит, она ни разу к вам не пришла, раз вы ее в глаза не видели?
Олег Евгеньевич на вопрос не ответил, пожевал губами, медленно заговорил:
— Даже если бы вы были женой, я не могу сделать то, о чем вы просите. Это даже не обсуждается. Свидание запрещено. Так что — извините.
Он молча смотрел на Дашу. Видно было, что он считает, говорить тут больше не о чем, ей надо встать и выйти. Он ждал.
— Мы с Кириллом любим друг друга. И были счастливы, пока не вмешались Алла и ее мать, прокурор Елецкая. Я до сих пор не понимаю, зачем они это сделали. Может, от зависти, но сделать такое из одной лишь зависти… я не могу понять. Вы, конечно, знаете, что на Кирилла было заведено дело об изнасиловании Аллы, — Крылов молчал. В самый первый день их встречи на вопрос «имел ли судимость?», Кирилл тоже ответил, что был под следствием. И Олег Евгеньевич был в недоумении, не найдя в архиве никаких следов это следствия. — На самом деле ничего не было. Но Елецкая грозилась, что посадит… Короче, Кира оказался у них в руках. В конце концов они заставили его расписаться с Аллой, заключить фиктивный брак и развестись после рождения ребенка. Они говорили, что это будет ребенок Кирилла. А мы думали, что Алла нагуляла ребенка и им надо это прикрыть… Но она вообще не была беременна. А мы-то надеялись, что брак и правда, фиктивный… — у Даши вырвался прерывистый вздох. — Я не сумасшедшая, я понимаю, как выглядит моя просьба… Но ему сейчас плохо. И он один. Видите, даже Алла к вам ни разу не пришла. А больше у него нет никого. Но он должен знать, что не один во всем свете! — Она выговорила это с отчаянием. И совсем тихо добавила: — Я должна увидеть его… Это все, что могу для него сделать. И единственная возможность — сейчас. Когда я еще могу? На суде? При Алле?
— Да ведь нет возможности, — укоризненно сказал Крылов. — Ну что вы себе придумали? Ни о каком свидании речи быть не может. Я ничего не могу сделать!
— Можете. Конечно, можете. Вы не оловянный болванчик-исполнитель. Следователь имеет право самостоятельно принимать решения. Я же не отпустить его прошу, всего лишь несколько минут.
Странная посетительница в который раз удивила Олега Евгеньевича. Надо же… это откуда она про «право самостоятельного решения» знает? Хм… «болванчик-исполнитель»… Что же с ней делать? И рабочий день уже кончился… Следователь раздавил сигарету в пепельнице и поднялся.
— Так. Побудьте здесь. Я сейчас вернусь.