Последний их сеанс связи прошёл точно в обусловленное время. Арвид подтвердил, что всё идёт по плану, что сейчас он ищет подходы к Шерхану, следующая связь — по расписанию. И Матвей занялся своими делами — поехал в одно отдалённое горное село. Через считанные часы пришло следующее сообщение Арвида, тревожное, срочное, но Матвея уже не застало — получить его было некому.
Матвей задерживаться в селе не собирался: только туда и сразу обратно. По дороге, уже перед самым селом его прихватила гроза, но у Матвея она никакого беспокойства не вызвала. Подумаешь, невидаль! Грозы в эту весну налетали часто: погрохочет, и опять небо сияет чистой голубизной. Но, когда он собирался в поездку, никто ни разу не обмолвился Матвею про одну местную достопримечательность. При въезде в село был мост. Какой растяпа проектировал его, это Матвею было всё равно. А сельчане вспоминали этого грамотея всякий раз, как оказывались отрезанными от мира: после любого мало-мальски приличного дождика горная речка поднималась, и мост уходил под воду. А уж весной, когда река и без того была полноводной, любая лишняя капля с неба становилась для села бедствием. И всякий раз люди боялись, что мост уплывёт, не выдержав бешеного натиска. В общем, в село Матвей попал, а вот назад… — вода хлестала через мост, вскипая бурунами вокруг боковых ограждений. Потом под напором разыгравшейся стихии подалось одно звено, накренилось другое… Под бурлящей водой ничего не было видно. Вполне могло случиться, что и настил местами был сорван потоком.
Арвид вёл счёт каждому часу, балансируя между необходимостью спешить и совершенно противоположной нуждой — тянуть время. Он не знал, что время утекает впустую, бестолку — Матвею предстояло вернулся к себе лишь на третьи сутки. Только тогда сигнал беды, посланный Арвидом, прозвучит. Но время уже безвозвратно уйдёт.
Арвид стоял в расслабленной позе. Сначала он обвёл глазами комнату, в которую его привели, потом взглянул на Шерхана, всё это время так же разглядывавшего его.
— Глебов живёт в своей Швейцарии, — помедлив, проговорил хозяин. — А ты — в России. Каким образом ты пришёл от него?
— Так поставь себя на место Глебова. Сам ответишь.
— Не смей говорить мне «ты»! — резко поднялся со стула Шерхан.
— Тогда подай пример вежливости, — спокойно улыбнулся Арвид.
— Ты прокрался в мой дом как вор! А с ворами не говорят вежливо! С ним разговор совсем другой!
В руке его, как из рукава фокусника, появилась плеть, он резко взмахнул ею… Но эффект внезапности пропал даром — Арвид видел, как Шерхан прихватил её со стола, направляясь к нему. Плеть и руки Арвид, схваченные наручниками, вскинулись одновременно, и Шерхан не понял, почему гладкая рукоять рванулась и рыбкой выскользнула из его ладони. В следующее мгновение по нервам ударил резкий неприятный звон, — ваза, стоявшая у стены, рассыпалась форфоровыми обломками.
— Стоп! — Арвид поднял раскрытую ладонь, как барьер на пути ярости Шерхана, готовой пролиться. — На этом давайте притормозим. Иначе вы, господин Нигматуллин, снова кликните своих нуреков, и разговора опять не получится. Мне лишние неприятности не нужны, я только хотел напомнить сказанное вчера: я не мальчик для битья.
Прищурив глаза, Шерхан стоял неподвижно и смотрел. Вчера он понял, что незнакомец опасен и с ним надо поосторожнее. Так что, за ночь это впечатление ослабло, или он всё же не понял насколько опасен нежданный визитер? Ведь плеть могла хлестнуть не по вазе… Шерхан отлично знал, что этим оружием можно убивать ничуть не хуже, чем любым другим. А то, что незнакомцу это вполне под силу, он верил, для этого достаточно было видеть его невозмутимое лицо, как он держит плеть. Но главное — очень спокойные серо-голубые глаза, в которых ни волнения, ни боязни, ни любопытства.
— Хорошо, — чувствуя неожиданную сухость в горле, согласился Рустам, — будем говорить. Худой мир лучше хорошей драки. Но для начала бросьте плеть.
Рукоять из тяжёлого дерева звонко стукнула о плитки паркета. Нигматуллин удовлетворённо кивнул.
— Как вас называть?
— Олег.
— Вы отличный боец, Олег.
— В драке важен не размер собаки, а размер драки в собаке.
Шерхан расхохотался, запрокинув голову — и продолжая держать Арвида боковым зрением в поле видимости.
— Неплохо сказано!
— Дарю. Эйзенхауэр сказал, не я.
— Не важно, — Рустам указал на кресло, предлагая Арвиду садиться.
Сам он вернулся за стол, подняв с пола плеть.
— Хорошее кресло, — похвалил Арвид, откидывась на спинку. — Отлично расслабляет.
Шерхан уловил иронию в его голосе и с неудовольствием внёс ещё один штрих в свой собственный портрет противника, на этот раз о проницательности парня.
Кресло это и в самом деле, стояло здесь не просто так. Оно было большое, низкое, рыхлое, с глубоким сиденьем. В нём хорошо было отдыхать, подремать даже. Но не вести деловой разговор. В случае же, когда разговор становился хоть чуточку напряжённым, тогда внутреннее состояние человека и его поза противоречили друг другу, создавали дискомфорт, выбивали из колеи. А если собеседник Рустама пытался резко встать, он становился смешным. Кресло не выпускало из своих недр просто так, его рыхлость не совмещалось с энергичными, чёткими движениями, и человеку приходилось нелепо выкарабкиваться из него. Рустам же сидел на жёстком стуле, собранный, подтянутый, внутренне посмеиваясь над попавшим в кресло, как в ловушку. А вот над с этим — посмеяться не получилось.
Назвавшийся Олегом и вправду расслабился, сидел совершенно спокойно, а Шерхан вдруг вспомнил, как вчера он, избиваемый на полу, вскочил одним движением, со спины. И понял, что выпрыгнуть из этого дурацкого кресла парню будет ничуть не труднее.
Нигматуллин пытался прогнать ощущение странной неловкости перед самим собой — как будто с восторгом и упоением рассказывал анекдот, а никто не засмеялся. Ему надо было сконцентрироваться, стать собой прежним — уверенным, жёстким, умеющим мгновенно просчитать последствия хода соперника во всех вариантах. Он умел прочесть подоплёку слов, верно оценить малейшие изменения в интонации, незаметно подтолкнуть к выгодному повороту в разговоре. Но сейчас он не чувствовал нужного состояния. Наоборот, у него было нелепое чувство неловкости, дискомфорта. Оно было подобно тому ощущению, как если бы рядом стоял строгий взыскательный учитель, а он — Рустам — ученик, уверенный, что учитель сейчас обнаружит кучу оплошностей в его работе, хотя он изо всех сил старался сделать её как можно лучше.
— Хотите курить? — спросил хозяин. — Справа на сто лике сигареты и зажигалка.
— Спасибо, не хочу.
Рустам, вдруг раздражаясь от несвойственного ему состояния, резко сказал:
— Итак, Глебов нанял вас? — вопрос прозвучал как утверждение. За ним последовала секундная пауза, которая давала собеседнику возможность отреагировать на вопрос. Но Арвид молчал, и эта крохотная, малозаметная пауза создала ощущение, что ответ и не предполагался. И Шерхан продолжал: — В таком случае, между вами должен быть посредник.
— Это совсем не обязательно.
— Возможно, — не стал спорить Рустам. — Зачем вас послал Глебов?
Какое-то время они смотрели друг на друга. Шерхан — с ожиданием, Арвид — с долей любопытства. Потом он сказал:
— Вы полагаете, что я проиграл и уже не смогу выполнить свою работу? Нет, тут мы с вами думаем по-разному, я ещё свой хлеб не отработал. Ну, а в середине игры кто же карты раскрывает?
Сузив глаза, Рустам проговорил:
— Вот эта фраза про ваш хлеб. Подобные поручения — ваш промысел?
— Да. Я охотник. Охочусь на дичь за хорошие бабки.
— Дичь? — хмыкнул Шерхан. — Так вы профессионал или любитель?
Арвид рассмеялся, вызвав этим удивлённый взгляд Нигматуллина. Но сейчас же Шерхан улыбнулся:
— Вы правы, вопрос лишний. Глебов возьмёт на службу только профессионала. А я тоже могу стать вашим заказчиком, Олег?
— Сейчас я при деле. А позже — отчего бы и нет? Позже эту тему можно будет продолжить.
— А если я сейчас захочу вас перекупить?
— Я себе не враг, — пожал плечами Арвид. — Кто захочет иметь со мной дело, заранее зная, что я могу запросто переметнуться на другую сторону. Вы захотите? Да ни в коем случае! Так что, сами видите, мне на ваши обещания соблазняться — себе дороже. В моем деле нужна незапятнанная репутация.
— И что же у нас получается? Вы пришли от Глебова с неким поручением, о котором не хотите сказать. И уверены, что поручение это непременно выполните. Но от Глебова мне не приходится ждать ничего хорошего, а значит, и от вас. Вы — человек опасный, я достаточно увидел, чтобы это понять. Таким образом, вы загоняете меня в тупик, где выход только один.
— Уничтожить меня? Это ложный выход. Сейчас я вам крайне необходим.
— Вы — мне?!
— То, что вы сейчас обрисовали — более-менее верно. Но опасность, о которой знаешь, уже не так страшна. К тому же я хочу предостеречь вас от другой, гораздо хуже.
— Ой, блефуешь, парень! Похоже, у тебя совсем пустая карта.
— Что вам мешает проверить? Причём и в моих, и в ваших интересах, чтоб вы как можно скорее убедились, что я не блефую. Одна только закавыка — эту карту я открою только в присутствии одной из ваших жен.
— Что?! — Шерхан был готов услышать что угодно, но не такое заявление. Искреннее изумление сменилось столь же искренним смехом. — Ну, дорогой, насмешил!
Арвид невозмутимо ждал, когда Шерхан отсмеётся. Лицо его было абсолютно серьёзно.
Он заговорил, когда Рустам вынул платок и, ещё улыбаясь, как после добротной шутки, стал вытирать слёзы.
— Вы сейчас даже не подозреваете, насколько вам важно продолжить наш разговор. Сейчас велите увести меня. Когда поймёте, что я и не собирался смешить вас, позовите. Но здесь должна быть ваша первая жена.
Шерхан быстро встал, шагнул из-за стола — от добродушия в нём ничего не осталось.
— Ты думаешь, что можешь диктовать мне условия, сопляк?! Можешь посмеяться надо мной?!
Ни дрогнул ни единый мускул в лице Арвида, лишь глаза сделались льдисто-стальными, и Шерхан увидел в них нечто такое, от чего в его тёмных глазах промелькнула искра страха.
— Да, я диктую тебе условия, этого только дурак не поймет, — тихо заговорил Арвид. — И ты будешь играть по ним, желаешь того или нет. Я защищаю интересы семьи Глебова — если тоже ещё не понял. Но сейчас, так получилось, я защищаю и твои интересы. Хотя мне на них… в общем, я собираюсь предостеречь — твои последние действия против Глебова ударят по тебе же. Как именно — скажу только при твой старшей жене. Её ведь, если не ошибаюсь, Людмила зовут? И сядь, не дергайся. А то вернёмся опять в самое начало. Имей в виду, у тебя нет времени ходить по кругу.
Думая о другом, Шерхан машинально вернулся за стол. Ему и в голову не пришло, что это выглядит так, будто он выполняет приказ парня.
— Зря ты не хочешь со мной по-доброму… — без угрозы, безо всякого выражения проговорил он. — Зря.
Арвид усмехнулся:
— Если думаешь, что пора костоломов озаботить, тоже ошибаешься. Во-первых, помнишь про размер драки в собаке? А во-вторых… Тебе не кажется, что я могу ещё пригодиться тебе? Впрочем, хватит и первого. Думай, только постарайся недолго. Время обратного хода не имеет. Не опоздай.
Шерхану никак не удавалось обрести нормальное своё состояние, этому мешала странная, невозмутимая уверенность этого человека. Уверенность в своей безопасности, в некоем преимуществе. Но какое у него преимущество, если сидит он в этом проклятом кресле со скованными руками… развалился и усмехается.
— Эй! — громко позвал Шерхан. И когда в дверях кто-то появился, не глядя, махнул рукой.
В дверях Арвид обернулся и повторил:
— Не опоздай.
Глядя на закрывшуюся дверь, Шерхан с яростью ударил кулаком по столу: для вызова существовала кнопка, а он о ней даже не вспомнил. Как он позволил выбить из-под себя опору?! Он с силой вдавил кнопку вызова — он не мог забыть, а тем более простить мерзавцу тех секунд страха.
Арвида вели через двор, залитый утренним солнцем. От Шерхана с ним вышли двое. Когда они появились из дверей здания, к двум присоединилась ещё пара. Теперь один шёл впереди, один сзади и двое по бокам. К Шерхану его вели не так, и это не прошло мимо внимания Арвида. К тому же передний шёл слишком близко. Долго ждать разгадки не пришлось: сзади прозвучала ругань, как если бы человек споткнулся и Арвида сильно толкнули в спину. И хотя от толчка он не налетел на идущего впереди, как это, видимо, предполагалось, тот резко обернулся, одновременно нанося удар в лицо. Но его кулак не встретил противника там, где ему надлежало быть. Стремительное и неожиданное перемещёние Арвида застало врасплох даже тех, у кого он был на глазах. Он мгновенно оказался вне их круга. Парень, собиравшийся нанести первый удар, проткнул кулаком в пустоту и потерял равновесие, увлекаемый силой инерции. Арвид не дал ему возможности выровняться и удержаться на ногах. Напротив, с силой наподдал ногой в зад, парень со всего маху приложился к асфальту, да ещё пропахал его лицом.
Арвид порадовался — заварушка была очень кстати. Ясно, что Шерхан захотел поквитаться с ним за пережитые неприятные минуты, но Арвиду это только на руку. Именно сейчас хозяин Зелёной долины должен увидеть, насколько незваный гость опасен, его надо принимать всерьёз.
Парень остался лежать на асфальте. Но Арвид и не дожидался, чем закончится его кульбит — будущий «пахарь» ещё был в полете, когда он прыгнул к стоящему справа, успевшему лишь хлопнуть глазами и дёрнуться в намерении действовать. Правая нога Арвида с поворота выстрелила ударом в подбородок, парня подбросило в воздух, и на землю он вернулся, потеряв сознание ещё на взлёте.
Двое других получили необходимые секунды, чтобы сориентироваться в ситуации и начать действовать. Они распределились так, чтобы Арвиду трудно было удерживать их в поле зрения одновременно обоих. Едва он поворачивался к ним лицом, один тут же ускользал в зону невидимости. И уж конечно, заведомое преимущество давало им то, что руки Арвида были надёжно схвачены наручниками за спиной.
Они были хорошими бойцами. И неизвестно, кто вышёл бы победителем, если бы против них стоял Арвид, ещё не получивший первого настоящего урока рукопашки. До того урока он тоже считался мастером высокого класса. И сам перестал считать себя таковым, когда не смог подняться с ковра, жестоко избитый инструктором, а инструктор, Матвей Иверев, уходил, лелея неожиданную надежду, что парень не выдержит и каким-то образом исчезнет из Центра. Эти ребята были хорошими бойцами — плохих Шерхан не послал бы — но не против Арвида. Сейчас они выглядели странно неуклюжими, потому что он умел предугадать их действия, и одновременно с началом приёма, а то и упреждая его, проводил контр-приём.
В своих движениях он был очень скуп, от этого казался даже как будто ленивым. Арвид не суетился ни в движениях, ни лицом. В основном, он просто перемещался в пространстве, причём это выглядело как-то обыденно, вроде бы мешать не хотел, вот и посторонился, повернулся боком, отвёл корпус. Но в результате он легко уходил с линии удара, и большинство атак цели не достигало. Те немногие контратаки, которые он проводил, были как мгновенный прорыв скрытой силы, и выстоять против них не смог ни один из тех, кого Арвид выбрал своей целью.
Он оставил против себя двоих. Знал, что Шерхан наблюдает за ним, и один против двух, так было эффектнее. Но то, что их было двое, всё же давало им преимущество, и порой удары достигали цели. Арвид знал, что несколько минут спустя он выведет из боя ещё одного, и выбирал — выбить того, что сильнее или наоборот, оставить его для продолжения показательного боя.
Он пропустил-таки удар в челюсть снизу, но успел погасить его силу падением на спину. Он моментально оказался опять на ногах, подхватившись с асфальта прыжком-разгибом.
Блок-удар ногой — уход кувырком с перекатом — вспышка боли в пояснице. Сбоку вынырнуло лицо соперника — в ухмылке. Это был тот, что сильнее. Но ещё он был жесток. Он не просто вел бой, — он старался достать именно в болевую точку и, причиняя боль, получал видимое удовольствие. У него были длинные чёрные волосы. Он носил их зачёсанными назад и собранными в хвост, перехваченный узким ремешком. Белая майка плотно облегала каждый мускул мощного торса — с таким телом только художникам позировать. Неожиданно в его правой руке оказался нож с выбрасывающимся лезвием, и он с издёвкой поднял его на уровень лица, демонстрируя оружие противнику. Парень сильно переоценивал себя. «Неужели ему ни разу не встретился сильный соперник? — подумал Арвид. — Или никто не хотел связываться?» Арвиду не было его жаль. Парень водил ножом перед своим лицом, точно гипнотизировал противника металлическим блеском лезвия.
Арвид взвился в воздух, как спущенная пружина — они ещё не видели его по-настоящему в действии. Обе ноги выстрелили вперёд и захлестнули шею противника. Арвид знал, что когда тело того рухнуло на асфальт, жизни в нём оставалось мало. Да и этот малый остаток вылетел в один миг, когда Арвид упал коленями на его грудь и услышал хруст рёбер.
Последний их четырёх замер, уставившись на своего напарника расширившимися глазами — тот лежал с неестественно вывернутой шеей, изо рта хлынула кровь. Когда Арвид поднял на него взгляд, парень вдруг резко побледнел и сделал шаг назад. Бой был закончен.
Арвид отвернулся от соперника и скользнул глазами по окнам коттеджа. Шерхана он не увидел. Но этажом выше — почти над его рабочей комнатой — увидел девчонку, ту самую, сыгравшую главную роль при встрече Арвида и Шерхана. Вцепившись рукой в штору, она смотрела вниз, на Арвида. Он отвел от неё глаза, когда в широком проеме двери показался Нигматуллин в сопровождении молодого мужчины на голову выше своего ни малорослого хозяина. В руке телохранителя был пистолет.
А вот у сопровождавших Арвида огнестрельного оружия не было. Он усмехнулся: «Так было бы слишком просто».
В лице Нигматуллина ничего не читалось, когда он взглянул на своего бойца, лежащего в луже крови. Но в голосе Арвид ясно расслышал сдерживаемую ярость, когда Шерхан спросил:
— Зачем было убивать?
— Затем, что два первых предупреждения вы проигнорировали, — усмехнулся Арвид. — К тому же он был вооружен, с моей стороны — вынужденная самооборона.
Шерхан опять посмотрел вниз, на асфальт, и Арвид спросил:
— Он был вам дорог? Не следовало посылать его против меня.
Нигматуллин молча повернулся и пошёл назад. Потом приостановился, и жест его можно было расценить, как приглашение следовать за ним:
— Мы не договорили.
На этот раз телохранитель остался в кабинете, встал у двери.
— Одного я не пойму, — заговорил Нигматуллин, — как же вы оплошали при нашей первой встрече?
— Сам удивляюсь, — ответил Арвид. — Вдруг жаль стало девочку, такая вот ерунда со мной приключилась.
— А сейчас — не приключилась бы больше?
— Честно говоря — не знаю. Какая-то она… необычная, эта ваша наложница.
— Чем? — приподнял брови Нигматуллин.
— Да я и не знаю. Молоденькая, чистая…
— Наложница — и чистая?
— Так она же недавно у вас, — хмыкнул Арвид.— Не изгадили ещё.
Нигматуллин метнул на него быстрый взгляд:
— Откуда знаешь, что недавно?
— Из того, что я знаю, это для вас не самое интересное, — губы Арвида дёрнулись в усмешке.
В это время дверь без стука открылась, и вошла женщина. Немолодая, светловолосая. Фигура её была чуть полновата, но женщину это не портило, наоборот, делало мягкой, уютной. Если не смотреть в лицо. Лицо не производило впечатление мягкости. В чертах его была властность.
Нигматуллин глянул на телохранителя, и тот проводил женщину к креслу, стоящему поодаль от Арвида. Она села, молча взглянула на мужа, потом перевела взгляд на незнакомца. Он почтительно ей поклонился.
— Я ваше условие выполнил, — резко проговорил Шерхан, как будто хотел предупредить те слова, с которыми Арвид мог обратиться к женщине.
— Ну что ж… Свою часть я тоже выполню, — помедлив, сказал Арвид. Да, конечно, сейчас он всё скажет. Но он чувствовал бы себя куда увереннее, если бы знал, что за эти считанные сутки успели предпринять Иверев, Крёз и Виталий Глебов.
— Госпожа Нигматуллина, я предпочел бы никогда с вами не встречаться. Так было бы лучше и для меня, и для вас. Но увы, вы необходимы мне в качестве гаранта. — Он снова слегка поклонился женщине. Она никак не выразила своего отношения к его словам. — Сейчас я кое-что сообщу вашему мужу о реальном положение вещёй. Оно, это положения, ему не понравится, и он захочет внести поправки. Вот здесь-то я и хочу подстраховаться. Ваш муж — человек умный, хитрый. Но как бы чувство меры не изменило ему, и он не обманул бы самого себя. До него мне, честно говоря, нет никакого дела. Но могут пострадать люди, о которых я забочусь. Вы тоже будете крайне заинтересованы, чтобы удержать мужа от глупостей.
— Ты многословен! — зло прервал его Нигматуллин.
— Потерпишь, — неожиданно раздражаясь, так же резко бросил Арвид и понял, что он, действительно, тянет время, что ему ещё не хочется говорить о главном. Он вдруг ясно увидел, как мало времени было у тех, кому он послал сигнал-предостережение. Но если они не успели что-либо предпринять — всё, что он делал в последние сутки-двое, может легко пойти насмарку. «Нет, — сказал себе Арвид. — Ты должен использовать этот шанс и довести начатое до конца. Коней на переправе не меняют». — Сейчас я удовлетворю ваше любопытство. Госпожа Нигматуллина, вы слышали, люди говорят, дети за отцов не отвечают. Но Всевышний другого мнения: грехи отцов падут на детей. Так вот, ваш муж ненавязчиво взял на себя функцию Бога. Есть человек, который во всех отношениях превосходит вашего супруга. Господин Нигматуллин вынужден был если не простить это, то хотя бы терпеть. Но не так давно произошли события, которые нарушили душевное равновесие вашего супруга. С новым проигрышем он мириться не желает и пустил в ход все средства. Несколько часов назад он отдал приказ выкрасть маленького ребёнка, девочку. Он считает это беспроигрышным ходом, что это даст ему возможность безнаказанно диктовать свою волю. Наверно, так оно и было бы, если б не одно но… Двое ваших детей — ваша дочка, Людмила — сейчас так далеко от дома, что могущество отца не может защитить их. Кстати, к тем людям они сейчас гораздо ближе чем к дому.
Женщина всё так же молчала, но крылья носа побелели, а губы сжались ещё плотнее.
— Господин Нигматуллин, я прошу вас отменить свой приказ, для этого я пришёл в ваш дом, хотя отдаю себе отчет, чем рискую. Госпожа Нигматуллина, я очень рассчитываю на вашу поддержку. Не тронут девочку — вам не надо будет опасаться за своих детей. Я могу обещать вам это совершенно точно. Могу свою голову в заклад поставить.
Шерхан повёл глазами, и телохранитель вышёл из комнаты. Помолчав, он медленно заговорил:
— Я отдал распоряжение только вчера. Не знаю, как ты узнал, но предупредить Глебова ты никак не мог. Ты не мог! Разве что голубиной почтой? Так тоже не долетел ещё.
— Вы недооцениваете меня, — насмешливо проговорил Арвид. — И узнал, и предупредил. Иначе зачем бы полез в ваше логово?
— Я сейчас же позвоню детям — сказал Нигматуллин, глядя на жену. — Они вылетят домой ещё сегодня.
— Это неразумно. Пока с девочкой Глебовых ничего не случилось — вашим детям опасаться нечего. Но сейчас они уже взяты под наблюдение. Если попытаются покинуть страну, их остановят. И тогда они станут заложниками. На вашем месте я не стал бы осложнять жизнь собственным детям. Будете благоразумны, сделаете всё правильно, — и ваши дети даже не узнают об опасности, которую вы едва не навлекли на них. Впрочем, — Арвид хмыкнул, — можете проверки ради рискнуть одним из них, кого меньше жалко.
— Замолчите! — с ненавистью глядя на него, почти беззвучно проговорила женщина.
— Не сердитесь на меня. Лучше поймите, чего я хочу. Я пытаюсь отвести беду не только от той крохи, но и от ваших детей тоже.